Народные Русские Сказки

собранные Александром Афанасьевым

Белая уточка

Один князь женился на прекрасной княжне и не успел еще на нее наглядеться, не успел с нею наговориться, не успел ее наслушаться, а уж надо было им расставаться, надо было ему ехать в дальний путь, покидать жену на чужих руках. Что делать! Говорят, век обнявшись не просидеть.

Много плакала княгиня, много князь ее уговаривал, заповедовал не покидать высока терема, не ходить на беседу, с дурными людьми не ватажиться, худых речей не слушаться. Княгиня обещала все исполнить.

Князь уехал; она заперлась в своем покое и не выходит.

Долго ли, коротко ли, пришла к ней женщинка, казалось—такая простая, сердечная!

— Что,— говорит,—ты скучаешь? Хоть бы на божий свет поглядела, хоть бы по саду прошлась, тоску размыкала, голову простудила.

Долго княгиня отговаривалась, не хотела, наконец подумала: «По саду походить не беда»,— и пошла.

В саду разливалась ключевая хрустальная вода.

—  Что,— говорит женщинка,—день такой жаркий, солнце палит, а водица студеная — так и плещет, не искупаться ли нам здесь?

—  Нет, нет, не хочу!—А там подумала: «Ведь искупаться не беда!»

Скинула сарафанчик и прыгнула в воду. Только окунулась, женщинка ударила ее по спине:

—  Плыви ты,— говорит,— белою уточкой! И поплыла княгиня белою уточкой.

Ведьма тотчас нарядилась в ее платье, убралась, намалевалась и села ожидать князя.

Только щенок вякнул, колокольчик звякнул, она уж бежит навстречу, бросилась к князю, целует, милует. Он обрадовался, сам руки протянул и не распознал ее.

А белая уточка нанесла яичек, вывела деточек, двух хороших, а третьего заморышка, и деточки ее вышли — ребяточки.

Она их вырастила, стали они по реченьке ходить, злату рыбку ловить, лоскутики сбирать, кафтаники сшивать, да выскакивать на бережок, да поглядывать на лужок.

—  Ох, не ходите туда, дети!—говорила мать. Дети не слушали; нынче поиграют на травке, завтра побегают по муравке, дальше, дальше, и забрались на княжий двор.

Ведьма чутьем их узнала, зубами заскрипела. Вот она позвала деточек, накормила-напоила и спать уложила, а там велела разложить огня, навесить котлы, наточить ножи.

Легли два братца и заснули,— а заморышка, чтоб не застудить, приказала им мать в пазушке носить— заморышек-то и не спит, все слышит, все видит.

Ночью пришла ведьма под дверь и спрашивает:

—  Спите вы, детки, иль нет? Заморышек отвечает:

—  Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати; огни кладут калиновые, котлы высят кипучие, ножи точат булатные!

—  Не спят!

Ведьма ушла, походила-походила, опять под дверь:

—  Спите, детки, или нет? Заморышек опять говорит то же:

—  Мы спим—не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати; огни кладут калиновые, котлы высят кипучие, ножи точат булатные!

—  Что же это все один голос? — подумала ведьма, отворила потихоньку дверь, видит: оба брата спят крепким сном, тотчас обвела их мертвой рукой — и они померли.

Поутру белая уточка зовет деток; детки нейдут. Зачуяло ее сердце, встрепенулась она и полетела на княжий двор.

На княжьем дворе, белы, как платочки, холодны, как пласточки, лежали братцы рядышком.

Кинулась она к ним, бросилась, крылышки распустила, деточек обхватила и материнским голосом завопила:

Кря, кря, мои деточки! 
Кря, кря, голубяточки! 
Я нуждой вас выхаживала, 
Я слезой вас выпаивала, 
Темную ночь недосыпала, 
Сладок кус недоедала!

—  Жена, слышишь небывалое? Утка приговаривает.

—  Это тебе чудится! Велите утку со двора прогнать!

Ее прогонят, она облетит да опять к деткам:

Кря, кря, мои деточки! 
Кря, кря, голубяточки! 
Погубила вас ведьма старая, 
Ведьма старая, змея лютая, 
Змея лютая, подколодная; 
Отняла у вас отца родного, 
Отца родного — моего мужа, 
Потопила нас в быстрой реченьке, 
Обратила нас в белых уточек, 
А сама живет — величается!

«Эге!»—подумал князь и закричал: — Поймайте мне белую уточку! Бросились все, а белая уточка летает и никому не дается; выбежал князь сам, она к нему на руки пала. Взял он ее за крылышко и говорит:

— Стань белая береза у меня позади, а красная девица впереди!

Белая береза вытянулась у него позади, а красная девица стала впереди, и в красной девице князь узнал свою молодую княгиню.

Тотчас поймали сороку, подвязали ей два пузырька, велели в один набрать воды живящей, в другой— говорящей. Сорока слетала, принесла воды. Сбрызнули деток живящею водою — они встрепенулись, сбрызнули говорящею — они заговорили.

И стала у князя целая семья, и стали все жить-поживать, добро наживать, худо забывать.

А ведьму привязали к лошадиному хвосту, размыкали по полю: где оторвалась нога — там стала кочерга, где рука — там грабли, где голова — там куст да колода; налетели птицы—мясо поклевали, поднялися ветры — кости разметали, и не осталось от ней ни следа, ни памяти!