![]() |
Народные Русские Сказкисобранные Александром Афанасьевым |
|
Вещий дyбТошно молодой жене с старым мужем, тошно и старику с молодой женой! В одно ушко влезет, в другое вылезет, замаячит — в глазах одурачит, из воды суха выйдет: и видишь и знаешь, да ни в чем ее не поймаешь! Одному доброму старичку досталась молодая жена— плутоватая баба! Он ей слово в науку, она ему в ответ: — Нет тебе, старый лежебок, ни пить, ни есть, ни белой рубахи надеть! А не стерпишь — слово вымолвишь: дело старое! Вот и придумал он жену выучить. Сходил в лес, принес вязанку дров и сказывает: — Диво дивное на свете деется: в лесу старый дуб все мне, что было, сказал и что будет — угадал! — Ох, и я побегу! Ведь ты знаешь, старик: у нас куры мрут, у нас скот не стоит... Пойду побалакать; авось скажет что. — Ну, иди скорей, пока дуб говорит; а когда замолчит, слова не допросишься. Пока жена собиралась, старик зашел вперед, влез в дубовое дупло и поджидает ее. Пришла баба, перед дубом повалилася, замолилася, завыла: — Дуб дубовистый, дедушка речистый, как мне быть? Не хочу старого любить, хочу мужа ослепить; научи, чем полечить? А дуб в ответ: — Незачем лечить, зелья попусту губить, начни масленей кормить. Сжарь курочку под сметанкою, не скупись: пусть он ест — сама за стол не садись. Свари кашу молочную, да больше маслом полей; пущай ест — не жалей! Напеки блинцов; попроси, поклонись, чтоб их в масло макал да побольше съедал — и сделается твой старик слепее кур слепых. Пришла жена домой, муж на печке кряхтит. — Эх ты, старенький мой, ай опять что болит, ай опять захирел? Хочешь: курочку убью, аль блинцов напеку, кашку маслом полью? Хочешь — что ль? — Съел бы, а где взять? — Не твоя печаль! Хоть ты и журишь меня, а все тебя жалко!.. На, старинушка, ешь, кушай, пей — не жалей! — Садись и ты со мною. — Э, нет, зачем? Мне б только тебя напитать! Сама я там-сям перекушу — и сыта. Ешь, голубчик, помас-ленней ешь! — Ох, постой, жена! Дай водицы хлебнуть. — Да вода на столе. — Где на столе? Я не вижу. — Перед тобою стоит! — Да где же? Что-то в глазах темно стало. — Ну, полезай на печку. — Укажи-ка где печь? Я и печь не найду. — Вот она, полезай скорее. Старик сбирается головой в печь лезть. — Да что с тобой? Ослеп, что ли? — Ох, согрешил я, жена! Сладко съел, вот божий день и потемнел для меня. Ох-хо! — Экое горе! Ну, лежи пока; я пойду, кое-что принесу. Побежала, полетела, собрала гостей , и пошел пир горой. Пили, пили, вина не хватило; побежала баба за вином. Старик видит, что жены нету, а гости напитались и носы повесили, слез с печи, давай крестить— кого в лоб, кого в горб; всех перебил и заткнул им в рот по блину, будто сами подавилися; после влез на печь и лег отдыхать. Пришла жена, глянула—так и обмерла: все други, все приятели как боровы лежат, в зубах блины торчат; что делать, куда покойников девать? Зареклася баба гостей собирать, зареклася старика покидать. На ту пору шел мимо дурак. — Батюшка, такой-сякой! —кричит баба.—На тебе золотой, душу с телом пусти, беду с нас скости! Дурак деньги взял и потащил покойников: кого в прорубь всадил, кого грязью прикрыл и концы схоронил. |